Будем спорить, господа! Будем спорить! О том, можно ли бить людей по лицу за несогласие в религиозных и эстетических вопросах. Или о том, можно ли воровать носовые платки и вламываться к соседу, когда у тебя плохое настроение. Будем спорить! Забудем о том, что все эти вопросы давно уже получили институциональное решение – в уголовном и административном праве. Будем спорить! Спорим же мы о цензуре, о том, нужна она или нет, совершенно не принимая в расчет ее прямой запрет в Конституции России. Спорим же мы о «двухстах годах вместе», забывая все о той же Конституции, о том, что давно уже все граждане России равны, независимо от своей национальной принадлежности. То есть, если и был «еврейский вопрос», то он уже давно решен институционально.
Случившееся на выставке – это уголовно наказуемое деяние, преступление, связанное с насилием и порчей чужого имущества. И все! Все, господа. Точно так же в позапрошлом и прошлом веке убийства министров и самого царя были преступлениями – убийствами, террористическими актами, не имевшими никакого оправдания. Но ведь оправдывали – левая интеллигенция оправдывала. А теперь интеллигенция, считающая себя консервативной, оправдывает погромщиков, потому что у тех, как и у бомбистов прошлых веков, были высокие идейные соображения.
Не я первый провожу эту параллель – меж бомбистом и монахом. Тут уж до меня постарались русские писатели и публицисты разного уровня и разного направления. И что характерно: признавая религиозный характер революционного демократизма (ну, конечно, господа, квази-, псевдорелигиозный), сопоставляя инока и террориста, пишущие и умствующие деятели все пытались не понять, так простить. И не очень-то замечали, не хотели видеть, что такое же псевдоиночество наблюдается и во всех этих союзах русского народа да Михаила Архангела. Это много позже пришло в голову товарищам, надевшим в позднесоветское время черные рубашки.
Ну, не может быть погрома из благих побуждений. Потому что побуждение к погрому не может быть благим. Это я уже, понятное дело, от вопросов формально-юридических перешел к собственно религиозным. Которые, на самом деле, очень просты, ибо столкнулись две агрессивные сакральные нехристианские системы. С художниками все ясно – они давно уже талдычат о своей магической миссии, ну и пусть себе. Но вот эти люди, объявляющие себя христианами, – эти опаснее. Потому что еретик опаснее язычника. Ибо ересь, если воспользоваться определением святителя Игнатия Брянчанинова, есть прикровенное отвержение христианства. В данном же случае под видом христиан действовали сторонники этатистского, государственно-центричного культа, чрезвычайно удобного для людей, не отягощенных верой, но нашедших, как им кажется, удобную идеологическую систему.
Так что, строго говоря, для христиан во всей этой истории нет ничего, кроме уголовной составляющей. Еретики пошли бить язычников. Нарушение закона очевидно. А молиться надо и за тех, и за других. И еще за то, чтобы ересь не возобладала в душах и умах верующих. Что же касается ее возможной победы в качестве государственной идеологии, то ведь таковая тоже запрещена Конституцией. И потому спорить не о чем.
