Лекция Валерия Тишкова, председателя Комиссии Общественной палаты РФ по вопросам толерантности и свободы совести, директора Института этнологии и антропологии РАН была прочитана в МГУ 25 апреля 2007 г. в рамках цикла лекций, организованного Фондом подготовки кадрового резерва «Государственный клуб».

Свою лекцию я бы назвал так: «От дружбы народов к дружному народу», имея в виду, что одной из аксиом предшествующей национальной политики были понятия интернационализма и дружбы народов. Под интернационализмом понимались солидарность трудящихся всех наций мира; под дружбой народов подразумевалась дружба всех народов, проживавших в СССР. Мне кажется, что эта фестивальная формула – «дружба народов» – является недостаточной для того, чтобы обеспечить единство и целостность нашего государства, поддержать и сохранить его этнокультурное многообразие. 

Как и многие государства в мире, Россия имеет сложный этнический и религиозный состав. Совместное проживание носителей многих культур, традиций и языков в составе одного российского народа были постоянной характеристикой нашего государства на протяжении всей его истории, и многообразие населения служило источником постоянного развития страны, начиная с хозяйственной практики и заканчивая духовными ценностями. Трудно представить, чем было бы российское государство, если бы оно все время развивалось только на территориальной, демографической и культурной основе одного или нескольких восточнославянских племен. Славянская культура, русский язык и религиозная византийская традиция в форме русского православия веками составляли основу и своего рода доминирующую культуру россиян.

Однако российский народ невозможно представить без представителей других национальностей, носителей других культурно-исторических традиций; невозможно представить религиозную жизнь страны без последователей других мировых религий. Несмотря на то, что этноконфессиональные различия часто выступают факторами конфликтности, причинами нетерпимости и насилия, я хочу исходить из предпосылки, что не только в прошлом, но и сегодня религиозно-этническое многообразие составляет его богатство, его силу.

За последнее десятилетие в России действительно произошли значительные этно-демографические перемены, заметную роль при этом сыграли естественные процессы передвижения населения, в том числе рост самосознания малых народов. Это подтвердила перепись населения 2002 года. В какой степени эта перепись показала этнографическую картину населения? На наш взгляд, не было учтено 5-7% населения – это некоторые жители крупных мегаполисов, мигранты из бывшего СССР, обитатели труднодоступных районов. В то же время в ряде мест наблюдалась «вписка» лишнего населения, например, в ряде крупных и маленьких городов. Некоторые этнические группы в переписи получились с явным искажением. Причины разные, не только технические, но и политические. Перепись, например, зафиксировала меньшее, чем на самом деле, число так называемых андоцезских народов Дагестана, которые были под большим давлением записаны в число аварцев или даргинцев. Была, например, занижена численность турок-месхетинцев, хотя известно, что в одном только Краснодарском крае их больше, чем  получилось по всей России. В Башкортостане политические манипуляции позволили записать несколько тысяч татар как башкир.

Уже началась подготовка к переписи 2010 года, к ней следует подойти более спокойно и ответственно. Не нужно больше кампаний, как «Запишись татарином!», которая была развернута в Татарстане. Вопросы о языке и национальности должны быть усовершенствованы, а также должен быть добавлен вопрос о религиозной принадлежности. Все-таки мы не учитываем в переписи, как и во всей нашей научной и политической практике, один фактор: наличие среди россиян значительного количества людей со смешанным этническим происхождением. Значительная часть страны живет в семьях со сложным этническим составом, и это весомая причина, по которой человек считает себя принадлежащим к разным этническим группам. Более 70% украинцев живут в смешанных украино-российских семьях, то же самое характерно и для российских немцев, а также для малочисленных народов. По этой причине мы должны прекратить практику расписывания всего нашего населения строго по группам и позволить тем, кто имеет смешанное этническое происхождение, указать его. По-видимому, в 2010 году такая возможность будет.

Должен сказать, что несостоятельны порой разговоры об этноциде, о якобы имевшем место в 1970-80-е гг. вымирании народа, при этом имеются в виду самый крупный народ – русский – и малочисленные народы севера. Это все в значительной мере политизированные мифы. Например, утверждалось, что количество русских согласно переписи 2002 г. и в сравнении с переписью 1989 г. сократилось на 15 млн. человек. Уменьшение действительно имело место, но только в размере 3%, а доля русских в населении страны даже увеличилась. Причины сокращения населения: старение населения, большая часть которого городские жители, увеличение смертности, уменьшение рождаемости. Миграция последних лет отчасти компенсировала численность русского населения, а дополнительным источником – и об этом нужно говорить и знать – является ассимиляция приезжего населения в пользу русского языка и культуры. На 2 млн. сократилась численность украинцев между переписью 1989 и 2002 года, но мы точно знаем, что ни в коей мере не больше полумиллиона украинцев переехало из России в Украину. Что случилось с полутора миллионами украинцев? Им русские здесь устроили голодомор? Или это те украинцы со смешанным происхождением, которые предпочли в новых условиях стать русскими?

Кстати говоря, этот вопрос имеет не только большое академическое, но важное политическое, государственное значение. Например, мы могли бы учесть (и ученые этнологи – сказать об этом), что во время переписи 1926 года была ликвидирована категория «русский», включавшая в себя великорусских, малорусских и белорусов, и впервые русские были заужены до этнической категории «великороссы», соответственно, к переписи 1936 года многие малороссы в приграничных районах перешли из украинцев в русских. Поэтому жертв голодомора, которые сегодня фигурируют в официальных украинских документах, именно этнических украинцев, в несколько раз меньше, и их количество нисколько не уступает количеству русских, ставших жертвами этой волны голода.

Не вымерли, а, наоборот, на четверть увеличились числом коренные малочисленные народы в нашей стране: раньше было 26, теперь уже больше сорока. Даже если не считать народы, пополнившие эти группы, даже если взять 26 народов, которые были учтены в переписи 1926 года, то их численность также увеличилась на 20%. Я считаю это заслугой этнической политики нашей страны, в том числе в советские времена, когда с этнической карты не исчез ни один народ.   

Следующий вопрос о российском народе, как о европейской нации. Россия и ее народ, несмотря на демографические проблемы, остается крупнейшей европейской нацией. Инерция прошлого, консерватизм экспертного сообщества и этнический национализм части элиты мешали все эти годы более энергичному представлению России как состоявшегося государства-нации. Старые научные подходы и политические установки исходят из того, что поставлена задача из русских, татар, чувашей и прочих народностей делать россиян. Вспомните Карамзина и его «Краткую историю государства российского», сделанную специально для императора Александра I. Карамзин более 50 раз упоминает термин «россияне», быть россиянином означало для него чувствовать глубокую связь с Отечеством. Линия понимания нашей «российскости» идет именно от Карамзина, Ломоносова, Петра I. Этот подход, что якобы нужно делать «новых» людей, – ущербный.

Российская нация – не результат искусственной унификации или некой культурной нивелировки, а объединенное этническое разнообразие, это “Unity in Diversity” – единство в многообразии. Население России имеет в высокой степени развитую историю социокультурного единства, подавляющее большинство населения ставит гражданскую идентичность, и это показывают все соцопросы, на самое высокое место, выше этнической. И националистам разного толка, в том числе научному сообществу, до сих пор претит понимание живой российской действительности. Они воспитаны на понимании, что народ и нация – отдельные и непохожие явления; проживающие в одном государстве, работающие в одном коллективе, живущие в одном городе, и даже члены одной семьи с разными этническими корнями не могут быть членами одного народа и нации. В результате господства устаревших представлений образ страны оказывается ущербным. Территория есть, экономика есть, политика есть, бюрократия есть, а народа или нации нет.

Не следует отвергать право россиян причислять себя к разным народам и нациям в этническом их понимании, но нужно знать, что все это есть форма коллективной идентичности среди одного давно существующего народа, который, по словам философа Ильина, представляет собой многонародную нацию. Русский язык и российская культура – от Пушкина до Гоголя, от Шолохова до Ахматовой – сыграли выдающуюся цивилизаторскую миссию на евразийском континенте, не ограничиваясь лишь только исторической территорией российского государства. Русский язык был и остается языком культурного взаимодействия и обогащения представителей разных этнических культур в рамках нашей, общероссийской культуры.

Российская нация всегда включала в себя людей разной религиозной принадлежности. Российские, прежде всего казанские, татары играли важную роль в дореволюционной колонизации, а позже – в советско-культурной модернизации среднеазиатского региона; российские украинцы составляли большую часть первых поселенцев в Восточной Сибири. Выходцы из Прибалтики, Закавказья, Украины составляли ядро советского руководства, играли важную роль в ходе строительства советского государства и индустриализации. Никто и никогда не собирается переделать русских, осетин, якутов, татар в россиян; они и ЕСТЬ россияне, российская нация, оставаясь по своей этнической принадлежности теми, кем они себя считают.

Длительное пребывание в составе российского государства, в поле русскоязычной культуры, не могло не привести к ассимиляции части населения. Значительная часть башкир, адыгов, вайнахов, марийцев, хантов перешли на русский язык, не утратив при этом своей культурной идентичности, то есть ощущения своей культурной самобытности.

Политизированные защитники некоторых меньшинств и некоторые ученые могут выражать свою озабоченность по поводу того, что, мол, нет языка – нет и народа. Это неправильно, человек может менять свой язык, сохраняя при этом свою этническую идентичность; ирландцы остаются ирландцами, несмотря на то, что их предки много лет тому назад перешли на английский. У человека может быть не один, а два родных языка. Кто сказал, что у человека может быть один родной язык? Это догма, в которую мы сами себя втиснули. Современное население свободно, молодое поколение живет и пользуется одновременно двумя, а то и тремя языками. Есть страны, где двуязычие и триязычие считается культурной нормой.

В целом же, в культуре россиян совмещается и сливается как бы три культурных потока и три типа ценностей. Во-первых, это общероссийские или национальные ценности. Понимаете ли вы смысл, в котором я употребляю слово «национальный»? Для меня лично национальный проект – российский, гражданский проект, для меня лидер нации, Путин или Ельцин – лидер гражданской нации; здоровье нации – здоровье всего российского народа. Ведь мы же говорим: национальный доход, национальная валюта, национальная сборная, а спрашивается: «Какая нация-то?». Россияне – это не просто общие паспорта, как некоторые считают. Нас объединяют общая история, общие победы, общие поражения, общие культурные ценности, общий язык. Российский народ – это не просто какой-то внекультурный или бескультурный объект, у российской общности есть свой уникальный культурный комплекс, ценности, символы.

Второй поток – этнические или партикулярные ценности. Это культурный поток, который находится на уровне этнических общностей в нашей стране. И наконец, третий поток – это мировой культурный, массово-культурный поток. Когда я в Казани не слышу татарского языка за весь день празднования 1000-летия города, но вечером на концерте слышу, как татарские музыканты на татарском языке в современном стиле, например в стиле рэп, исполняют свои песни, то это проявление массовой культуры.

Понятие многокультурной сложности распространяется сегодня не только потому, что у нас много культур, а потому что культурный слой существует сегодня даже на уровне личности. Современный человек вбирает в себя очень многое, начиная с пищевого рациона, которого он придерживается, товаров и услуг, которыми он пользуется, заканчивая культурными установками, которые он черпает из современной литературы, философии. Нравственные поиски россиян могут быть связаны не только с православием или исламом, есть некоторые экзотические явления, заимствованные из совсем чужого мира.

Поэтому, я считаю, забота о сохранении культурного наследия и этнических традиций не должна препятствовать путям модернизации и развития, не должна превращать людей в культурных изгоев. Сегодняшние новации есть завтрашние традиции, ведь то, что мы называем сегодня традицией, еще лет 50 назад могло быть новацией. Культура и язык – очень пластичные явления.

В заключение я хотел бы сказать следующее. Есть одна очень сложная проблема, которая в последнее время стала актуальной, во многом благодаря усилиям «Нового русского проекта» во главе с Иваном Демидовым. Недавно в газете «Известия», которая начала публиковать серию статей «Новый русский проект», было опубликовано интервью режиссера Станислава Говорухина, участника этого проекта. Он озвучил такую важную вещь. Мы русские – это значит россияне. Русский и российский – термины синонимичные.

Да, действительно, до 1917 года «русский» и «российский» в значительной мере означали одно и то же. «Русский» включал в себя как всех православных, так и, как минимум, всех восточных славян: малороссов, белорусов, великороссов. Дистанции между русскостью и российскостью не было. Под русскими понималось население Прибалтики, и даже Польши и Финляндии. Периферийный национализм, о котором мы сейчас говорим, был маргинальным по сравнению с той формулой, которая говорила о единой и неделимой России. Россия была национализирующимся государством, и говорить о том, что она была лоскутной империей и потому и распалась, неправильно. Многие государства тогда с монархической формой правления и внешними колониями напоминали Россию и считали, и считают сегодня, что они были национальными государствами. СССР также был национальным государством, советский народ был общностью по типу гражданской нации.

Правда, само слово, понятие нации мы опустили на уровень этнических общностей. Были КГБ, ЦК КПСС, газета «Правда» – те скрепы, которые составляли политическую инженерию. В этот момент понятия «русский» и «российский» вообще исчезли, так как Россия исчезла. «Русский» стал сугубо этническим понятием, русский народ стал одним из сотни народов, которые населяли СССР.

Сегодня стоит вопрос: «Можно ли вернуть эту норму?». Да, действительно, сегодня дистанция между «русским» и «россиянином» меньше, чем между понятиями «осетин» и «россиянин». Потому что русские, их культура и язык, составляют ядро, так называемую референтную культуру, “Core Culture”, но согласятся ли сегодня татары, чеченцы, ингуши и т.д. быть русскими? Вот в чем вопрос; нет проблем, можно переименовать «российскость» в «русскость», сказать, что кто считает себя русским – тот и русский. Я уверен, что норму, существовавшую до 1917 года, сегодня восстановить уже невозможно. Не нужно противопоставлять «русскость» и «российскость», как это пытаются сделать некоторые наши политики. «Русскость» нужно поднимать за счет статуса языка, особенно в районах преимущественного проживания русских, отслеживать и поддерживать достойное проживание русских в густых этнических территориях, например, на Кавказе,  а не заниматься переименованием. «Русский» и «российский» понятия совместимые. Россияне – сложная, многоэтническая нация, и русские составляют ее основу.

Ответы на вопросы

Вопрос: В чем вы видите решение национального вопроса в России сегодня?

А.Т.: Был такой политик в Третьем Рейхе, который хотел окончательно решить вопросы такого рода… В-первых, «национальный вопрос» – очень уязвимая категория с научной и политической точки зрения. Когда говорят про национальный вопрос, то я говорю: «А национальный ответ вас не интересует?». Этот вопрос для кого? Для татарина, для чеченца, чуваша? Вопрос, как понимать и управлять этно-культурным многообразием нашей страны, действительно сложный и в научном, и в общественном смысле. Я считаю, что пути решения этого вопроса лежат на пути поддержки этнического многообразия и признания различных этнических групп. Признание многообразия – это и есть единство.

Единство при этом не означает однообразие. Мы не утверждаем свою идентичность, лишь противопоставляя себя другому. Для того чтобы мне утвердить себя в той или иной идентичности, мне не нужно стоять в оппозиции к другим, да еще и в негативной. Я должен соотнести себя с другими фундаментальными институтами и системами, с которыми нахожусь в формальных отношениях, например с государством. Чеченцы во время войны почувствовали себя чеченцами не оттого, что русские пошли против них, а оттого, что бомбы федеральной авиации стали на них падать. Их останавливают на улице милиционеры, которые представляют государство, и смотрят им в паспорта.

Я против того, чтобы создавать ненужные границы и употреблять слово «народы» там, где вполне можно сказать «народ». Должна быть поддержка не только различных народов, но и общностей. При всей важности организации нашей страны в виде этнических республик важно понимать, что общие правила, общие гражданские основы, равноправие всех, вне зависимости от национальности, и являются основой решения национального вопроса.

Нам не нужно ужесточения этнических разногласий. Одной из форм ужесточения была графа «Национальность» в советских паспортах, и по моей инициативе она была убрана. Государству нет до того дела, какой вы национальности, и это хорошо. Мы должны деэтнизировать политику и деполитизировать этничность, в какой-то мере оставить этнический вопрос внутреннему миру человека. Если государство будет строиться на этничности, то у таких государств будущего нет и настоящее печально. Более того, государства отличаются друг от друга не тем, сколько там проживают типов разных народов, а тем, какой смысл придается политиками и рядовыми гражданами этому фактору этничности. С точки зрения этнического состава, Россия – тривиальна; взгляните на Китай, Индию или Индонезию и сравните. В Китае, например, только 55 млн. официально признанных ханьских народов. Но в советские времена государственность была построена с учетом этнического признака, как говорил Фазиль Искандер, тогда национальность превратилась в дурную формальность. К сожалению, мы этим продолжаем отличаться и создаем, тем самым, слишком много лишних проблем.

Вопрос: Я русский по национальности, но мне, например, трудно идентифицировать себя в качестве россиянина, я не чувствую никакой поддержки со стороны государства. Например, в Казахстане, где казахи составляют лишь 60% населения, проводится целенаправленная политика поддержки казахского языка и народа. Существует ли возможность проводить такую политику по отношению к русским в России, но при этом не вызывая отторжения или раздражения от других этнических меньшинств?

А.Т.: Во-первых, о бывших советских республиках. Боюсь, что все оказались верными этнонационалистами, все они, кроме Российской Федерации, стали строить свои государства на этнической основе, хотя некоторые и понимают, что все равно будет необходимо переходить к строительству гражданской нации. Об этом говорит, кстати, и президент Казахстана Нурсултан Назарбаев. Невозможно русских перевести в категорию «меньшинства» ни в Латвии, ни в Украине, ни в Казахстане.  

То, что вы сказали, что не чувствуете себя россиянином, напоминает ситуацию с англичанами. Они сейчас говорят: «Вот, совсем не осталось ничего «инглиш». А кто они, по-вашему? Не инглиш уже, а бритиш.

Похожая ситуация и в России. Или вспомните Испанию, где преобладающее большинство – кастильцы, а их язык и называется испанским, но если они скажут: «Мы и есть испанская нация, мы и образуем испанское государство», то завтра Испании не будет. Ведь в понятие испанской нации входят не только кастильцы, но и каталонцы, и баски, и галисийцы.

Поэтому можно, конечно, с «Новым русским проектом» выиграть пару процентов дополнительных голосов на выборах, а можно потерять и все 20, а заодно и единую Россию.

Вопрос: Как вы относитесь к распространению мусульманства в России?

А.Т.: У нас около 16 млн. человек, живущих и воспитанных в мусульманской традиции. Факт то, что подавляющее большинство из них не новожители, то есть живут в Росси не первое поколение. Это мусульмане, которые исторически проживают в нашей стране и представляют ислам в очень умеренном виде, это не джигитизм и ваххабизм, и сосуществует с православным христианством уже не одно десятилетие.

Я против слишком быстрой исламизации населения, в том числе за счет приезжих. Если честно, то я вообще против того, чтобы все наше общество становилось слишком верующим. Конечно, от советского тотального атеизма мы уходим постепенно, и это хорошо, но делать все население верующим – это вдаваться в какую-то другую крайность.

Вопрос: Возможно ли упразднение национальных республик?

А.Т.: Резонный вопрос. В 1992 году понятие национальной государственности понималось как некая автономия. Но не вместо национальной государственности, говорил я тогда, а вместе с ней. Ведь многие наши нерусские народы живут дисперсно, зачастую очень сложно провести границы. Например, в Республике Карелия карел лишь 15% от всего населения. Просто упразднить одним махом нельзя. Это наследие, которое перегружено очень многими эмоциональными, политическими и этническими факторами.

С национальными республиками нужно поступать по-другому и требовать от них соблюдения норм, прописанных в Конституции. Ведь Северная Осетия, например, не только для осетин, но и для всех остальных проживающих там. Поэтому, если я захочу купить дачу у Владикавказа и жить там, то у меня должны быть одинаковые права, что и у осетин. И если у вас в Адыгее лишь 27% населения – адыги, то вы не имеете права держать для них 75% всех руководящих должностей. Вот в каком поле необходимо работать с республиками. Не надо делать республики эксклюзивными анклавами одной этнической общности.

Ни в коем случае нельзя ограничивать внутреннюю миграцию. Внутренняя миграция – показатель экономического развития страны. Например, 9 из 10 американцев меняют место жительства два или три раза за свою жизнь. Сейчас в России внутренняя миграция составляет 15% – это меньше, чем во времена СССР. Чем больше они двигаются в рамках одного государства, чем больше народ обогащается за счет миграции, тем быстрее мы будем развиваться.

Вопрос: Доказано, что при смешении разных рас преобладает темный пигмент кожи. Не приведет ли это к тому, что мы в итоге все станем восточно-негроидного типа?

А.Т.: Никто не знает, каким будет цвет человечества через 300-500 лет. Но вы поймите, что расовые различия людей сегодня уходят не далее цвета кожи. Между белым и черным человеком биологических различий меньше, чем, например, у высокого и низкого человека. Цвет – это не смысл.