От редакции. Этот текст уже несколько часов висел на сайте, как стало известно, что Иван Петрович Рыбкин чудесным образом нашелся - четыре с половиной дня, пока его искала вся страна, он с выключенным телефоном, ничего не подозревая о посеянной им панике, тихо-мирно гулял по Киеву. Таким образом подтвердилась первая версия, выдвинутая в этой статье и в ней же отвергнутая как самая нелепая. Несмотря на то, что сегодня ее лично засвидетельствовал Иван Петрович, нам она тоже представляется нелепой, причем до сих пор - счастливое обнаружение Рыбкина убедительности этой версии не прибавило. Скорее всего, исчезновение кандидата в президенты было частью очередной надежной схемы, от которой по ходу решили отказаться. Слишком уж дружно и обращаясь в одну сторону все закричали: "Автора! Автора!"        

Самый приятный и безопасный вариант истории с исчезновением кандидата в президенты РФ - "обидные слабости". Если И.П. Рыбкин объявится с лицом, носящим на себе следы бурного времяпрепровождения, его общественно-политическая карьера, конечно же, кончилась (впрочем, она закончена при любых раскладах), но зато его жизни и здоровью ничего, кроме тяжелого похмелья, не угрожает. К несчастью, это слишком хорошо, чтобы в это верить. Рыбкин - человек умеренный, и отправляться в экспедицию накануне регистрации в ЦИК - не вполне сообразно его привычкам.

Несчастный случай (сердечный приступ, сосулька с крыши, аполитичные хулиганы) исключается по причине того, что в какой же дремучей тайге это должно было случиться, чтобы тело до сих пор не было найдено. Тем более, что И.П. Рыбкин по своему статусу вряд ли передвигается пешком.

По прошествии уже пяти суток остаются только два варианта: похищение или самострел, т.е. новая надежная схема Платона Еленина.

Если похищение организовано не работодателем И.П. Рыбкина, возникает вопрос, кому и зачем оно было нужно. Успешно раскручиваемая на Западе (независимый военный обозреватель П.А. Фельгенгауэр, огласивший в воскресенье версию о переходе российской власти на лукашенкины методы - пропагандист сугубо экпортноориентированный) теория о том, что отныне Путин - Лукашенко №2, лишена убедительной мотивации. При западном чинопочитании бывший председатель парламента, а ныне кандидат в президенты - большой человек и серьезный соперник, что может склонить властных злодеев к похищению. Но поскольку И.П. Рыбкин жил средь нас, для внутреннего (и даже для сколь-нибудь серьезного внешнего) употребления версия вряд ли проходит. Люди, исчезнувшие при Лукашенко, были либо его недавними близкими соратниками, могущими слишком много знать, либо потенциально достаточно серьезными конкурентами, либо и то, и другое вместе. Рыбкин, уже пять лет как служащий на посылках у Платона Еленина, в качестве самсостоятельной сильной фигуры никем никогда не рассматривался, а знать он мог только то, что напели из Лондона. Даже если эти тайны были очень страшными, вместе с Рыбкиным они не уйдут, ибо остается первоисточник, а уничтожать простой транслятор довольно бессмысленно.

Теоретически, конечно, можно изобразить В.В. Путина в образе Иоанна IV - "И нету здесь ни одного из тех // Которые с ним мыслили? Ни брата - // Ни свояка - ни зятя - ни холопа! // Нет никого! Со всеми я покончил - // И молча должен проглотить его // Ругательства! Нет никого в запасе!", - а И.П. Рыбкин мог быть использован в качестве простого громоотвода, от отсутствия которого так страдал Иоанн Васильевич. Но в этом случае надо так прямо и говорить, что В.В. Путин полностью утратил прежде присущую ему расчетливость и, будучи не в силах достать ледорубом Платона Еленина, отыгрывается на его холопах, а цена вопроса его отныне вообще не интересует. Психологическая достоверность такой версии невелика.

Удобнее ее было бы раскручивать, если бы в распоряжении заинтересованных лиц имелся аналог украинской магнитозаписи, на которой президент Л.Д. Кучма в нецензурных выражениях обличает журналиста Гонгадзе. Не будь у этих лиц матерной прослушки, скорее всего, Гонгадзе до сего дня был бы жив и здоров. Есть ли сходная прослушка у наших заинтересованных лиц, мы не знаем, но в общем-то это мало вероятно. Вряд ли В.В. Путина пишут столь беспрепятственно, да и персона И.П. Рыбкина не способна вызывать столь сильные эмоции. Опять же, надо определиться с обвинениями: то ли В.В. Путин хладнокровный злодей, бестрепетно взрывающий жилые дома и вагоны метро, то ли он безумный параноик в духе Ивана IV, прозванного за свою жестокость Васильевичем. Соединять эти качества все же затруднительно.

Версия об иррациональном злодействе то ли самой верховной власти, то ли рядовых сотрудников спецслужб, которые таким образом решили удовлетворить свою ненависть к И.П. Рыбкину (сердца у них прямо так и горели) и попутно - в силу своего разумения - доставить приятное президенту РФ, в принципе неопровержима. Если имманентным свойством власти является беспросветно черная душа, а что до целесообразности злодейств, так в том и психология, что я в один и то же момент и зорок, как горный орел, и слеп, как подземный крот, то при таком исходном постулате непосредственная ответственность власти за любое злодеяние является очевидной. Если же при построении версий не отбрасывать напрочь такое понятие, как целесообразность, то появляются иные, более вероятные фигуранты.

Когда очевидный интерес В.В. Путина заключается в том, чтобы выборы президента прошли по возможности пристойно и благостно (ведь их нынешняя безальтернативность сама по себе порождает некоторые проблемы, и дополнительное их умножение ему никак не нужно), вполне очевидным является желание его непримиримых оппонентов лишить эти выборы каких-либо признаков пристойности и тем самым окончательно их делегитимизировать. Если не в глазах граждан России (программа-максимум, создающая предпосылки для смены режима), то хотя бы в глазах остального мира (программа, хотя и минимум, но дающая надежду на серьезную международную изоляцию - см. Лукашенко-изгоя). Исчезнувший Рыбкин мало того, что создает острую правовую коллизию (ст. 44 Закона о выборах президента "Выбытие кандидата" не знает такого основания, как безвестное отсутствие), но и является лучшей предвыборной пропагандой. Каковы бы ни были ораторские таланты И.П. Рыбкина (по распространенному мнению, невеликие), пустое кресло исчезнувшего Ивана Петровича на теледебатах - пропаганда сильней не бывает. Cum tacent clamant.

Попутно находится и разумное объяснение тому, зачем было, уже имея И.П. Рыбкина, вступать в сотрудничество еще и с И.М. Хакамадой, как будто у них на двоих столько процентов, что можно их смело друг у друга отъедать. Пропавший Рыбкин снимает недоумение, ибо произошла диверсификация кандидатов. Один - уже состоявшаяся жертва режима, другая - потенциальная жертва, что придает оставшейся Хакамаде больший вес - отпавший Рыбкин, как первая ступень, выводит ее на орбиту. Отсюда, правда, и мрачный парадокс. Чем более дестабилизируется ситуация от рыбкинского исчезновения, чем громче общественность обличает кровавых чекистов, тем в большей безопасности находится Хакамада; если же надежная схема с Иваном Петровичем будет разгадана и отвергнута, может возникнуть необходимость в подрыве второй ступени.

Если Рыбкин действительно послужил расходным материалом в борьбе за святую свободу, остается самый неприятный вопрос: увидим ли мы его еще когда-нибудь.

В рамках чисто предвыборной интриги нет большой разницы между самим плохим вариантом и вариантом, когда 15 марта исчезнувший кандидат объявится как ни в чем не бывало. Выборы окончились, сколько дестабилизации произведено, столько и произведено, политически Рыбкин - все равно конченый человек, и радикально кончать с ним совсем не обязательно - пускай посидит до 15-го в подвалах Удольфского замка, гуляя по ночам по замковому парку. Но это - если милосердие все-таки стучится в их сердца, оно же может и не постучаться, поскольку долгосрочная, не ограничивающаяся избирательной кампанией программа борьбы с режимом нуждается в вечном укоре преступной власти, а для вечного укора жертва должна исчезнуть навсегда.

В больших международных аэропортах багажные тележки устроены таким образом, чтобы с ними можно было ехать по эскалатору, но поскольку перегруженная тележка может и сковырнуться с лестницы-чудесницы, у входа на эскалатор висят предупреждающие надписи - "Auf ihre eigene Gefahr - Your own risk". Для вразумления тех, кто еще захочет поиграть в постмодернистскую оппозицию, правильно было бы снабдить такой надписью ворота Удольфского замка.