Глубокоуважаемый Анатолий Борисович!

Вы хотите знать, что ужасного Вы сделали, ибо, с Вашей точки зрения, нет ничего ужасного в том, чтобы отметить "добрым словом событие, случившееся 35 лет назад, и его героев, нескольких оставшихся в живых стариков". Поскольку Вы, несмотря на все Ваше глубокое уважение ко мне, считаете возможным употреблять выражение "Вы передергиваете", я полагаю себя вправе отплатить Вам той же монетой.

Ибо я не находил ничего ужасного в том, чтобы выразить почтение и уважение той горстке смельчаков, которая решилась протестовать против ввода войск ОВД в Чехословакию, и даже более того - находил такое заявление похвальным и уместным. В условиях, когда исторический ревизионизм прет, как на дрожжах, а представители выросшего без коммунистов свободного поколения (на которое Ваша партия продолжает возлагать столько надежд) в связи с 35-летием, а также и по другим поводам несут такое, что и д-р Геббельс не всегда себе позволял, - в этих условиях безусловно необходимо напоминать, как было на самом деле. Тем более, что таково уж наше печальное свойство - "мы помним не быль, не историю, а только пунктир, который пытались прочертить в нашей памяти беспрестанным долблением". Именно поэтому 40% моей заметки были посвящены как раз похвалению СПС в связи с заявлением его сопредседателей.

Ужасным и бестактным было вовсе не выражение признательного уважения ветеранам правозащиты (каковую мысль Вы, несколько манипулируя истиной, мне приписываете). Ужасным и бестактным было Ваше личное предложение - "Ветераны-правозащитники должны быть приравнены к ветеранам войны. Потому что и те, и другие сражались за родину, по-настоящему рискуя собственной жизнью". На мой взгляд, столь неосторожное обращение с такой деликатной материей, как память о войне, память, которая служит краеугольным камнем русского национального мифа, есть дело и опасное и вредное, могущее только дополнительно простимулировать исторический ревизионизм и попутно поставить Вас и Вашу партию в ложное положение - как будто оно Вам нужно.

Но сперва о частностях, они же передергивания.

Я не говорил "легко о смерти «тыловиков», хотя бы наших ленинградских рабочих, которые, надрываясь в ледяных цехах, с пайком в 125 г хлеба, падали и умирали у своих станков". Я лишь указывал, что, несмотря на все уважение к беспримерному подвигу тыла в 1941-1945 гг., общественное сознание тем не менее не приняло произведенное в позднем СССР приравнивание фронтовиков к труженикам тыла и уж тем более вряд ли примет предложенное Вами приравнивание, ибо все те вполне реальные тяготы и страдания, которые довелось испытать диссидентам, не идут ни в какое сравнение не то что с фронтовой, но даже и с тыловой каторгой Великой Отечественной. К тому же Ваш пример с ленинградскими рабочими не вполне точен. Блокированный и вымирающий от голода Ленинград, находящийся под постоянным неприятельским артобстрелом - это не вполне тыл, что, кстати, нашло выражение в достаточно давно установленном особом статусе блокадников.

Что же до приведенных Вами примеров тягот и лишений, испытанных диссидентами, то, кроме того, что они все-таки ни качественно, ни количественно не сопоставимы с тем, что выпало на долю солдат Великой Отечественной, сами эти примеры - "Принудительное питание Сахарова это какое страдание - большое или так себе, пустяк? А покончивший с собой Илья Габай по какому проходит разряду? Или погибший Анатолий Марченко" - недостаточно точны и убедительны. Что до горьковской голодовки А.Д. Сахарова, то и тогда, и теперь, и даже и в правозащитной среде нет единства мнений насчет оправданности голодовки, имевшей единственной целью заокеанское обустройство детей Е.Г. Боннэр от первого брака. Гибель Анатолия Марченко, страдавшего тяжелым панкреатитом и тем не менее объявившего голодовку, самоубийственный характер которой был очевиден, случилась в 1987 году, когда уже начиналось освобождение политических и когда власть ничего уже, собственно, от диссидентов не хотела и совершенно не была заинтересована в гибели диссидента, сидящего в тюрьме. Наконец, Илья Габай в 1969 году покончил с собой, будучи в Москве на свободе и к тому же отойдя к этому времени от правозащитного движения. К этому отчаянному решению отчасти его подвиг внутренний душевный кризис, отчасти - общая свинцовость надвигающейся эпохи, отчасти - расхождения с бывшими соратниками, - но ни о какой государственной репрессии тут говорить невозможно. Иначе пришлось бы и В.М. Гаршина, сходно сведшего счеты с жизнью, записывать в жертвы Третьего Отделения. И в любом случае - Вы всерьез считате, что вспомянутые Вами свинцовые мерзости позднекоммунистического режима и "Сзади Нарвские были ворота, // Впереди была только смерть. // Так советская шла пехота // Прямо в желтые жерла "Берт" - это сущностно одно и то же?

Отметив частности, перейдем к общему. Вы спрашиваете: "Разве вспомнить мужественных стариков - уж такое ужасное преступление? И такой ли уж такт одернуть за попытку гласно признать и отметить заслуги этих людей перед обществом? Разве нет у меня более крупных провалов? Разве я не делал худших ошибок?.. Наверно, есть. Наверно, делал. Так скажите мне об этом".

Скажу. Насчет мужественных стариков - не надо передергивать, я достаточно сказал о трагичности их судьбы и об имманентной трагичности внутригражданской борьбы в разделенном царстве. Если же Вы искренно не видите разницы между уважительным воспоминанием и нетактичным сравнением несравнимого, мне очень жаль, ибо это больше, чем преступление, это ошибка.

Память о Великой Отечественной - это один из очень немногих пунктов, по которому в нашем обществе установилось согласие. 9 мая - действительно общенародный праздник, подвиг ветеранов - действительно чтим. В поисках объединяющей ценности мятущееся в 90-е гг. общество стихийно пришло к этому согласию, и благодарная память о победе над самым страшным в отечественной истории иноземным нашествием объединила нацию.

Память о правозащитном движении не совсем такова, и не столько объединяет, сколько разделяет нацию. Отчасти - потому что оно еще не вполне успело сделаться историей, и упоминание о нем - часто лишь способ сведения современных счетов. Отчасти - потому что в 1990-е гг. мы все наблюдали эволюцию некоторых видных деятелей этого движения, и доброкачественной эту эволюцию назвать трудно. Мы увидели, что эти деятели, пользуясь Вашим удачным выражением, очень "плохо понимают, где коммунизм, и где Родина", и в борьбе с коммунизмом, который в их сознании и доселе живее всех живых, по-прежнему усиленно шарашат по площадям любимой Родины, страдающей под игом коммунизма. Наконец - last but not the least - приравнивая солдат, сражавшихся против Третьего Рейха, и диссидентов, выступавших против Степаниды Власьевны, для последовательности надо приравнять нацистский рейх к расслабленному и в общем-то относительно вегетарианскому брежневскому режиму. Такого отождествления не поймут не только ревизионисты, которые и так беспрестанно кричат: "Велика Степанида Советская!", не поймут также и те, которые не могут не заметить, что оно противоречит не только народным преданиям (которые, положим, могут быть ошибочными), но также и элементарным историческим фактам.

Политик - а Вы своим недавним решением баллотировать в Думу вроде бы решили утвердить себя в этом статусе - не вправе игнорировать столь очевидные факты общественного сознания, и уж тем более - не понимать того значения, которое имеют для нации ее священные предания, к которым Великая Отечественная относится, а правозащитное движение - нет. Вы эти факты проигнорировали, и это ошибка, много худшая, чем две "Волги" за ваучер, коробка из-под ксерокса etc. (детальный список у Г.А. Зюганова и А.Н. Илларионова).

В принципе к этому все шло, ибо нарочитое отсутствие национально-религиозного слуха, нарочитое непонимание тех трансцендентных понятий и чувствований, на которых в конечном счете покоится все бытие нации, давно уже стало среди идеологов СПС даже и предметом некоторой бравады. "Нам медведь на ухо наступил, и этим мы горды". Искренне не видя в заботе о метафизическом фундаменте национального организма ничего, кроме опасных оргий фанатизма, только уводящих с сияющего пути в Европу, идеологи СПС рано или поздно должны были наступить обществу на мозоль, даже этого и не замечая - подобно тому, как дальтоник, не различающий красного и зеленого, сев за руль, рано или поздно наделает делов.

Впрочем, все, что Бог ни делает, все к лучшему. Пострадав от дальтонизма, который, как выясняется, есть не столько достоинство, сколько недостаток, возможно, Вы станете выражать свои идеи с большей аккуратностью и большим уважением к национальным преданиям. Случись это, не будет у Вас более преданного сторонника, чем Ваш покорный слуга.